Когда-то, давным-давно, на этих землях, полных жирной добычи, была лишь одна волчья стая: стая Мира. Во главе ее стоял вожак, и было у него два помощника: Правая Лапа, считавшаяся силой вожака и Левая Лапа, о коей говорили, как о мудрости и хитрости его. Один был главным над воинами, другой – над охотниками и разведчиками. И для каждого волка находилось дело по душе, и с каждым сезоном Теплых Дней рождалось в мире и спокойствии много волчат, и стая росла и укреплялась в силе. А так как земли эти были изобильные и щедрые к созданиям, на них живущим, то и добычи хватало каждому, и не испытывали волки ни голода, ни вражды, ни нужды.

Так было до тех пор, пока не умер мудрый вожак. Он не оставил после себя наследников, ведь волчица его умерла раньше, чем успела родить волчат, а больше вожак и смотреть ни на кого не мог. Потому, умирая, завещал он кинуть жребий между Правой и Левой Лапами, чтобы один из них стал вожаком, а другой помогал ему править.

Но жребий так и не был брошен. Решению мертвого уже вожака воспротивились его помощники. Сначала робко бунтовались их души, ибо привыкли они исполнять волю вожака. И решили отложить они жребий до того момента, как не пройдут скорбные дни по вожаку, дескать, нехорошо это, во время печали делить власть. И скорбели они по мудрому предводителю вместе со стаей, а когда скорбные дни закончились, и вовсе решили не бросать жребий, а править вместе, как братья, поклявшись друг другу в том.

Но не ведали они, что разум и сила не могут существовать в отдельности. Вскоре, тот, кто был Правой Лапой решил возвысить воинов. «Ибо, - говорил он, - если придет враг на наши земли, только воины смогут защитить нас. Потому, чтобы были они сильны и здоровы, причитается им лучшая пища и лучшие логова». И воины горячо поддержали его и возгордились.

Левая же Лапа напротив, пытался возвеличить охотников и разведчиков, и говорил он так: «Многие годы мы живем на этих землях, но ни разу еще не встретили врагов. Стоит ли вообще держать столь многочисленное войско, да еще и отдавать им лучшие куски, коль они вообще могут не пригодиться? В охотниках стаи наша сила, они питают нас каждый день, а не дармоедствуют, как воины. А ежели враг придет, разведчики первыми узнают о нем и предупредят нас. И чтобы челюсти охотников были сильны, а лапы быстры, и чтобы слух и чутье не подводило разведчиков, им следует давать лучшую пищу и лучшие логова». И, конечно, разведчики и охотники поддержали Левую Лапу, и возгордились.

Впервые, со времен появления волчьей стаи, упало на мирные земли зерно вражды, и быстро дало побеги, опутав разум каждого своими ростками. Угрюмо смотрели на охотников воины, поддерживаемые своим предводителем, дразнились, язвили и смеялись над воинами разведчики, приводя их в бешенство, под защитой Левой Лапы. Разделились семьи, и больше нельзя было воину брать в волчицы охотницу, а охотнику брать в волчицы воительницу. Ревностно стали оберегаться волки друг от друга, и хоть жили пока на одних землях, но уже не были друг другу братьями и сестрами. Все сильнее и крепче сгущались над стаей тучи, и вот-вот должна была разразиться гроза.

И она началась. Темной ночью сезона Мертвых Листьев вступили в битву ни на жизнь, а насмерть воин с охотником. Известно стало, что подрались они из-за того, в чем волчья стая сроду не знала нужды: из-за куска мяса. Охотник был ловок и быстр, воин же силен и крепок. Улучив момент, вцепился воин в загривок охотнику и встряхнул его, но прежде чем кости врага хрустнули в его зубах, тот извернулся и разорвал воину шею. Так и упали они оба, бездыханные, возле добычи, у которой дрались. Земля окрасилась братской кровью, и едва первые капли коснулись ее, как со стороны гор показалась ярчайшая вспышка, белоснежная, что все небо озарила своим светом и черные тени очертила на земле. А вслед за вспышкой грянул гром, и еще, и еще, пока волки, выбежавшие из своих логовищ не поняли, что лишь первый грохот был громовым раскатом, а остальное – звуком рушащихся скал. И пока разведчики и охотники не услышали шум бурлящей воды, и не кинулись к своему покровителю, а воины не кинулись к своему.

И в тот же миг с гор пришла вода. Бурная река побежала там, где молнией раскололось небо, и бежала она, разделяя охотников и воинов, Правую и Левую Лапы на две стаи, Правого и Левого берега. И хотя думывали волки о том, чтобы помириться, на самом деле стало им проще, ибо в сердце каждого поселилась ненависть к другому, а вытравить ее сложнее, чем впустить.

Недолго прожили после этого старые вожаки, а новые уже говорили, что так было угодно самим Богам, чтобы две стаи жили порознь на двух разных берегах. И река, которую до того звали Проклятьем Богов, стали называть просто Пограничной Рекой.

А с настоящим проклятьем Богов пришлось новым вожакам и стаям их столкнуться позже. Как-то примчался на земли Левобережной стаи одиночка, и, не пугаясь угроз патрульных, потребовал вести его сразу к вожаку. И поведал он такую историю, что впервые за многие годы пришел вожак стаи Левого Берега к вожаку стаи Правого и потребовал общего Совета. А когда Совет собрался, приказал одиночке повторить свою историю. И рассказал тот, что видел волков в горах, страшных. С длинными клыками. А что еще хуже, охотятся они не на оленей, и не на кабанов, и не на какую другую дичь, а на волков. И мяса волчьего не едят, а только в шею кусают и кровь пьют. И волк после этого не умирает, а как бы разума лишается, и следует за укусившим его всюду, и защищает, и помогает на других волков нападать. И своих родных не узнает. «Так, - сказал одиночка, - случилось с моей волчицей. Как бы не звал ее после укуса, не слышит она меня».

Скрипя зубами, вожак Правого Берега у вожака Левого помощи попросил, ведь на его стороне все разведчики остались. Отправил вожак своих разведчиков.

Долго их не было. Уж и сезон Колючего Холода сменился сезоном Поющей Воды, да и тот к концу подходил, а разведчики все не возвращались. Решил вожак, что пропали они, хотел других на поиски отправит, но на рассвете увидели патрульные своих братьев и привели их. Тощих, измученных. Да и не все вернулись.

И был второй Общий Совет. И на нем рассказали разведчики, как следили за ужасными волками, что увидели, что узнали. Оказывается, никакой другой пищи этим волкам не надо было, кроме крови других волков, а волки, чьей крови они испили, становились послушны своему хозяину во всем, и жили только его приказами. А если приказов не поступало, то бродили бесцельно, бормотали что-то на непонятном языке, с друг дружкой вроде общались, а с другими, обычными волками, уже не могли. Если же пытались с ними договориться, то они сходили с ума. Кто убегал, бормоча что-то невнятное себе под нос, а кто нападал сразу же и убивал. Каждый вечер они собирались вокруг хозяев и те кусали их в шею снова, а потом, если приказов не было, снова разбредались. Удалось волкам изловить одного такого в яму. Днем он тихим был, как солнце к закату покатилось – завыл, стал лапами землю скрести, едва свет за горизонтом скрылся, как упал на дно ямы, заскрежетал зубами, пену кровавую с морды разбрасывая и задергался, а к следующему утру умер. Видимо, не мог он без укуса хозяйского жить.

Решили тогда волки войной на захватчиков пойти. Переругались правда все, вместе идти, как одной стае, или порознь, но кое-как сговорились, собрали войско. Только ужасное поражение постигло их. Волков-кровососов встретить им почти не удалось, зато те, что очарованы ими были, бились насмерть, да только нелегко было им эту смерть подарить. Вдвоем, втроем, нападали простые волки на одного очарованного, а тот расшвыривал их, как сухие ветки. Долго еще над полем боя летали жирные вороны, да долго по логовам стаи раны зализывали.

После битвы, приходили кровососы на земли стайные, найти недобитых, только те укрылись хорошо по пещерам, да так славно из-за кустов врагов караулили, что поняли те, ловить им на стайных землях, где хозяевам каждая тропа ведома, нечего, и вернулись к горам. И с тех пор запретили строго-настрого к горам подходить, да только все понимали, что это временное решение, и от неведомого врага так не укрыться. Рано или поздно все равно война случится. И вроде бы надо помириться с соседом, да только Правобережные Волки считали, что они и сами справятся, ведь они самые сильные воины, а Левобережные думали, что пусть-ка соседи в битвах с врагом ослабеют, а там уже можно будет двух зайцев одним укусом поймать – и земли их захватить, и оставшегося врага добить из засад. Так они до сих пор друг друга и сторонятся.

Одиночка же тот, что приходил за помощью к стайным вожакам, увидел, что дело совсем плохо. Не будет одиночкам защиты, умерла она вместе со стаей Мира и старым вожаком. А жили они как раз, возле гор, и больше всех им доставалось от волков-кровососов. Земли сменить нельзя, там уже стайные порядки, через горы не уйти – высоко. И решил он тогда собрать стаю – не стаю, союз – не союз, а Вольное Братство. Все так же одиночки могли вести жизнь по своему вкусу, но ежели в Вольное Братство вступали, то получали должность, себе по способностям, и обязаны были каждого известить, где их логово находится, чтобы мог прийти к ним вольный брат за помощью и помощь эту получить. А также обязаны они были давать укрытие каждому, кто о нем попросит.

Вот так и идет жизнь на землях. Две стаи, каждая ждет, какой враг первой горло перегрызет, да одиночки, которым свобода милее всего, а держаться все равно приходится вместе. И страшные волки-кровососы, которые сами себя называют (это разведчики слышали) Алый Клан со своим войском одурманенных прислужников.